14.06.2017

Виктор Рехачев: В основе нашей профессии всегда было милосердие

Заслуженный врач России работает над книгой об истории хирургии на Севере

– Мои самые любимые в профессии люди, – говорит Виктор Рехачев, показывая на портреты над своим рабочим столом. С них смотрят легенды архангельской хирургии Георгий Орлов и Борис Барков, а также еще молодая Еликанида Волосевич – главврач, фактически построивший Первую городскую больницу. Во многом благодаря им – научившим, вдохновившим, поддержавшим – Виктор Павлович выбрал хирургическую стезю и за 60 с лишним лет, отданных профессии, вошел в медицинскую историю Севера вместе со своими учителями.

На недавнем Съезде врачей Архангельской области Виктор Рехачев выступил с лекцией об этических проблемах в практике хирурга. Он говорил, в частности, о том, что в век высоких технологий и частных клиник врачебная этика особенно значима – ни техника, ни деньги не должны встать между доктором и пациентом.

Об этом и многом другом мы побеседовали с Виктором Павловичем накануне Дня медицинского работника, который отмечается в этом году 18 июня.



Обследовать тело, понять душу



– Виктор Павлович, почему в современных условиях врачебная этика особенно значима?

– Медицина сейчас поднялась до очень больших высот, нынешнюю ситуацию я бы назвал научно-технической революцией. Но, как и у всякой революции, у нее есть и положительные, и отрицательные стороны. Техника дала новые возможности в плане диагностики, оперативных вмешательств, контроля за состоянием больного – все это на высочайшем уровне. Но на этом фоне врач отдалился от пациента.

Раньше подход был такой, что доктор обязательно должен поговорить с больным, понять его душу и обследовать тело, – это важно в комплексе. Ведь каждая болезнь имеет индивидуальные особенности. Сейчас все механизировано: сходи на обследование, на рентген, на томограф и так далее. Если раньше у пациента было четкое понимание, что есть врач, который его обследует и лечит, то теперь он зачастую даже не понимает, кто за него отвечает: один специалист сделал одно исследование, другой – другое, третий – третье, а что дальше – непонятно… «Почему со мной никто не разговаривает?» – такой вопрос не раз приходилось слышать от людей.

Да, ритм жизни сейчас таков, что времени на разговоры у врача зачастую нет. Но никуда не исчезла потребность пациента понять, что с ним происходит, услышать пояснения, как применять назначенный препарат, на что обратить внимание. Никакое чтение инструкции не заменит живого диалога. А его, к сожалению, становится все меньше.

– С одной стороны, медицина достигает невероятных результатов. С другой, здравоохранение – одна из болевых точек в стране по числу жалоб людей. Как вы считаете, почему?

– Прогресс огромный, тут ничего не скажешь. Я в медицине 60 лет, и мне есть с чем сравнивать. Когда я начинал работать хирургом в районе, мы оперировали с керосиновой лампой, воду возили в бочках, автоклав (аппарат для стерилизации – прим. ред.) работал на примусах. Современные врачи даже не знают, что это такое. И делают операции, которые в годы моей молодости показались бы фантастикой.

Но на этапе первичной помощи современная медицина несколько оторвалась от народа. Я часто привожу слова первого наркома здравоохранения послереволюционной России Николая Семашко: «Человек заслужил право получить помощь там и тогда, где и когда он в таковой нуждается». Вот живет человек в деревне, и он хочет быть уверен, что в случае проблем со здоровьем оперативно получит помощь. А то, что мы можем сердце оперировать, еще какие-то чудеса делаем, – это хорошо, но для него важнее, чтобы поблизости был фельдшер. Об этом нельзя забывать.

Еще одна сторона вопроса – медицину стали относить к разряду услуг, и у человека создается впечатление, что за все надо платить: за то, чтобы быстрее прооперировали, чтобы качественнее обследовали, чтобы более опытный врач посмотрел… Для людей это становится нормой, в том числе и для медицинских работников. В результате формируется поколение специалистов, у которого мотивация одна – что я буду иметь. Не что я могу дать, а что с этого буду иметь. Бескорыстие и милосердие врача испокон веков было в основе нашей профессии, врач в первую очередь должен думать о здоровье больного, а организация системы здравоохранения должна давать ему такую возможность.



Легенды хирургии



– У вас были великолепные учителя – Георгий Орлов и Борис Барков…

– Мне в этом плане очень повезло. Оба моих учителя были масштабными личностями.

Без Георгия Орлова я, наверное, не стал бы хирургом. По крайней мере, когда поступил в мединститут, таких мыслей у меня не было. Меня больше тянуло к биохимии. Но на третьем курсе оказался на лекции по хирургии, которую читал Георгий Андреевич, а потом пришел в клинику и увидел операцию. С тех пор другой специальности для себя уже не мыслил.

С Борисом Барковым познакомился, когда пришел в больницу в 1961 году. Борис Александрович – интересный героический человек, окончил Саратовский медицинский институт, приехал сюда молодым хирургом в 1935-м и остался на Севере. Причем он единственный из хирургов-профессоров был участником трех войн: советско-финской, затем Великой Отечественной (являлся ведущим хирургом медсанбата 23-й гвардейской дивизии, в честь которой в Архангельске названа улица) и еще войны с Японией. Только в 1947 году он вернулся на Север. И уже до конца своей жизни был здесь, он умер в 1968 году.

– Орлов и Барков были строгими педагогами?

– Как хирурги они оба большие специалисты, но при этом абсолютно разные люди. Георгий Андреевич – хирург-новатор. Он все время пытался внести что-то новое и очень многие направления в медицине в Архангельске были начаты именно им: анестезия, операции на пищеводе, на легких… Оперировал быстро и решительно. И характер у него такой был, что он мог в какой-то ситуации резко высказаться.

Борис Александрович, наоборот, разговаривал тихо, никогда не кричал. Оперировал медленно и скрупулезно. У него были определенные направления, в которых он методично развивался. Он не разбрасывался, а, выбрав нишу, глубоко в нее входил и совершенствовался, например, занимался грыжами. У него тоже многое можно было перенять.

– Рядом с портретами Орлова и Баркова у вас над столом – снимок Еликаниды Волосевич. Как вы с ней познакомились?

– С Еликанидой Егоровной мы вместе учились в институте, она на курс старше. Потом вместе у Орлова обучались. Она пришла в больницу в 1960 году, а я – в 1961-м. И так шли всю жизнь рядом.

– Судьба свела вас с удивительными личностями. Не планируете как-то передать свои воспоминания будущим поколениям?

– Я заканчиваю книгу, посвященную истории хирургии на Севере. Даст Бог, в этом году ее выпущу. Мне посчастливилось работать в медицине более 60 лет, я помню своих учителей, а они мне рассказывали про тех, у кого учились сами…

В Первой городской больнице хирургия довольно активно развивалась уже начиная с XIX века. Сыграло свою роль то, что Север был местом ссылки людей, которых власть по той или иной причине считала неблагонадежными. Среди них было немало врачей, в том числе довольно крупных специалистов. Например, в начале XX века здесь работал хирургом известнейший доктор медицины Сергей Никонов – личный друг и сподвижник Александра Ульянова. Он входил в группу, которая планировала убить царя. Его арестовали за пропаганду, он уже был в тюрьме, когда случилось это событие, поэтому избежал казни. Никонова на три года сослали к нам на Север. Были и другие интересные личности. Одних только докторов наук из числа ссыльных до революции в нашей больнице работало пять человек.

Как закономерное развитие – в 1932 году на базе больницы был открыт мединститут. И все его 11 клинических кафедр начали свой путь именно отсюда. Уже потом, в конце 30-х, была построена больница имени Семашко, областная больница… А Первая городская всегда была и остается первой.

– Виктор Павлович, что скажете о новом поколении хирургов?

– Каждое последующее поколение умнее предыдущего, поскольку оно стоит на его плечах. Хирург XXI века – специалист совсем другого плана. Это молодой человек, физически здоровый, с широким кругозором, обязательно знающий иностранный язык и хорошо понимающий технику. У нас есть такие врачи. Они ездят на стажировки за границу – в Германию, Норвегию, Израиль, благодаря знанию языка могут общаться с иностранными коллегами и перенимать передовой опыт. В медицине это играет огромную роль.

Ведь почему мы в сердечно-сосудистой хирургии быстро продвинулись, буквально за несколько лет достигли того, к чему другие люди шли десятками лет. В 90-е годы прошлого века, когда начиналось создание кардиохирургической службы, у нас установился хороший контакт с норвежцами. Тесно общались мы и с коллегами из Москвы, из Челябинска, а те в свою очередь перенимали опыт у зарубежных кардиохирургов.

– Как вы оцениваете современную хирургическую службу Первой горбольницы?

– Это самая крупная хирургическая служба у нас на Севере: семь хирургических отделений плюс масса вспомогательных служб. Высоко развита кардиохирургия, сделано более девяти тысяч операций на сердце, причем с очень хорошим результатом. Сложные операции делаются в сосудистом и нейрохирургическом отделениях. Помню, год назад по телевидению показывали: в каком-то городе провели уникальную операцию по удалению опухоли гипофиза через нос. Наши ребята-нейрохирурги занимаются этим уже не первый год.

Или еще пример. На днях был в травматологическом отделении, осматривал 79-летнюю пациентку с переломом шейки бедра. Раньше ей пришлось бы долго лежать. Сейчас ее быстро прооперировали, вставили искусственный сустав, и сегодня она уже встает. Фактически мы уже подошли к тому, что стоим на пороге открытия трансплантологии в нашей больнице, – это совершенно новый этап развития. Первая городская, которую сегодня возглавляет молодой организатор Сергей Красильников – пример многофункционального медучреждения, эффективно развивающего все возможные виды хирургической помощи.



Наталья СЕНЧУКОВА
газета "Архангельск - город воинской славы"